скажет прихожанину: не пей вовсе, а изречет: пей да дело разумей.

В 1986 году в журнале «Октябрь» была напечатана моя повесть о Геннадии Шичко: «Тайны трезвого человека». Я рассказывал об ученом и об его удивительном методе безлекарственного избавления алкоголи ков от пристрастия к спиртному. Стал получать письма читателей: «Прочел Вашу повесть и перестал пить». Но сам я продолжал пить. Те перь уж совсем редко, но пил. Познакомился с академиком Угловым. Этот человек еще до войны начал борьбу за трезвость и мужественно ведет ее по сей день. но тогда он тоже пил. Вернее сказать, не пил, но, угощая в своем ломе других, ставил рюмку и перед собой. «Для прили чия» отпивал глоток-другой, чтобы не вносить дисгармонию в друже скую беседу. Но однажды их малолетний сын Гриша, наблюдая застолье родителей, крикнул: «Папа! Ты же сам говорил, что вино - яд. Оно вредно!»

Заплакал и убежал к себе в комнату.

Угловы дрогнули, они теперь при Грише не выставляли вино, но ес ли сына не было, угощали друзей и отпивали по глотку сами. Абсолют ными трезвенниками стали после одной памятной беседы с Люцией Павловной. Вот как я описал эту беседу в повести о Геннадии Шичко:

«Люция Павловна неожиданно спросила меня:

-    Вы пьете?

-    Вообще-то. непьющий, но в гостях, при встречах.

-    Иван Владимирович - ритуальщик, - пояснил Геннадии Андрее вич, - сам в одиночку не пьет и тяги к алкоголю не имеет, но при слу чае. когда все пьют.

Мне не понравилось, что за меня так бесцеремонно расписались, особенно резануло слово «ритуальщик». Больше всего на свете я ценю свободу, внутреннюю независимость от чужих мнений, взглядов, и вдруг - ритуальщик!

-    Извините, - стал возражать я, - ритуал, обычай, правило, а я.

-    Верно - правило, обычай, - продолжал Шичко, - скажу вам боль ше: вы запрограммированы на винопитие. Самой жизнью, всем объемом жизненных впечатлений. Вы были младенцем, а уже видели, как пьет кто-то из ваших близких. Вы видели свадьбы, похороны. Везде пили. И так каждому из нас закладывалась программа. Ритуал, как перфокар та, - у нас в сознании.

Умом я понимал правоту рассуждений Геннадия Андреевича, а сердце протестовало. Все-таки содержалось что-то обидное, унижающее во всем, что говорилось о моей психологии, о сознании, внутреннем ми ре - о том, что составляло главную суть моего «я», чем втайне я доро